![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
the_jubjub_birdБудем публиковать отрывки. Сегодня из "Современной идиллии".
" Прекрасно сделали, что зашли; я и то уж думал за вами посылать, -- приветствовал нас Иван Тимофеич, -- вот комиссию на плечи взвалили, презусом назначили... Устав теперича писать нужно, да писатели-то мы, признаться, горевые!
-- А можно полюбопытствовать, в чем состоит предмет занятий комиссии?
-- Благопристойность вводить хотят. Это конечно... много нынче этого невежества завелось, в особенности на улицах... Одни направо, другие -- налево, одни -- идут, другие -- неведомо зачем на месте стоят... Не сообразишь. Ну, и хотят это урегулировать...
-- Чтобы, значит, ежели налево идти -- так все бы налево шли, а ежели останавливаться, так всем чтобы разом? -- выразил Глумов догадку.
-- То, да не то. В сущности-то оно, конечно, так, да как ты прямо-то это выскажешь? Нельзя, мой друг, прямо сказать -- перед иностранцами нехорошо будет -- обстановочку надо придумать. Кругленько эту мысль выразить. Чтобы и ослушник знал, что его по голове не погладят, да и принуждения чтобы заметно не было. Чтобы, значит, без приказов, а так, будто всякий сам от себя благопристойность соблюдает.
-- Трудная эта задача. Любопытно, как-то вы справляетесь с нею?
--- Да вот вчера "общие положения" набросали, а сегодня и "улицу" прикончили. Написали довольно, только, признаться, не очень-то нравится мне!
-- Помилуйте, Иван Тимофеич, чего лучше! -- обиделся Прудентов, который, по-видимому, был душою и воротилой в комиссии.
-- Порядку, братец, нет. Мысли хорошие, да в разбивку они. Вот я давеча газету читал, так там все чередом сказано: с одной стороны нельзя не сознаться, с другой -- надо признаться, а в то же время не следует упускать из вида... вот это -- хорошо!
Иван Тимофеич уныло покачал головой и задумался.
-- Да, нет у нас этого... -- продолжал он, -- пера у нас вольного нет! Уж, кажется, на что знакомый предмет -- всю жизнь благопристойностью занимался, а пришлось эту самую благопристойность на бумаге изобразить -- шабаш!
-- Да вы как к предмету-то приступили? исторический-то обзор, например, сделали? -- полюбопытствовал Глумов.
-- Какой такой исторический обзор?
-- Как же! нельзя без этого. Сперва надобно исторический обзор, какие в древности насчет благопристойного поведения правила были, потом обзор современных иностранных по сему предмету законодательств, потом -- свод мнений будочников и подчасков, потом -- объяснительная записка, а наконец, уж и "правила" или устав. "
" Прудентов, целым рядом неопровержимых фактов, доказал, что наша благопристойность так близко граничит с неблагопристойностью, что из этого созидается нечто совершенно своеобразное и нам одним свойственное. А кроме того: заграничная благопристойность имеет характер исключительно внешний (не сквернословь! не буйствуй! и т. п.), тогда как наша благопристойность состоит не столько в наружных проявлениях благоповедения, но в том главнейше, чтобы обыватель памятовал, что жизнь сия есть временная и что сам он -- скудельный сосуд. Так, например, плевать у нас можно, а "иметь дерзкий вид" -- нельзя; митирологией заниматься -- можно, а касаться внутренней политики или рассуждать о происхождении миров -- нельзя".
" требуется теперича, чтобы мы, между прочим, и правила благопристойного поведения в собственных квартирах начертали -- где, спрошу вас, в каких странах вы соответствующие по сему предмету указания найдете? А у нас -- без этого нельзя.
-- Правда! -- торжественно подтвердил Иван Тимофеич.
-- Правда! -- откликнулись и мы.
-- Иностранец -- он наглый! -- развивал свою мысль Прудентов, -- он забрался к себе в квартиру и думает, что в неприступную крепость засел."
" О благопристойном поведении на улицах и площадях:
Ст. 3-я. Все вообще площади, улицы и переулки предоставляются в распоряжение публики; а посему обывателям не возбраняется посещение их, как для прогулок, так и для прочих надобностей, кроме, впрочем, вводящих в соблазн.
Ст. 6-я. Разрешается, при встрече с знакомыми, остановившись или по желанию и продолжая совместно путь, вступать в приличный разговор. При сем под выражением "приличный разговор" следует разуметь: а) воспоминания о приятно проведенном времени; б) предположения о возможности такого же времяпровождения в ближайшем будущем; в) расспросы о здоровье начальствующих лиц, а равно родных и близких, не опороченных по суду; г) воспоминания о слышанном и виденном на экономических обедах; д) анекдоты из жизни цензоров Красовского и Бирукова; е) рассказы из народного быта и ж) вообще всякие легкие изречения, кои не могут подать повода для превратных толкований. Но "критика" безусловно возбраняется. "
Ст. 18-я. Проходя мимо памятников, надлежит, замедлив шаги, изобразить на лице восторженность. Если же, по причине охлаждения лет или вследствие долговременной и тяжелой болезни, восторженность представляется трудно достижимою, то заменить оную простою задумчивостью. Как восторженность, так и задумчивость будут в сем случае служить доказательством твердого намерения обывателя уподобиться сим героям, дабы впредь проводить время так, как оные при жизни своей проводили, за что и удостоены от начальства монументов. "
"Стоит только подпустить в "Устав" с воробьиную погадку "злой и порочной воли" (а это вполне теперь от нас зависит), и доступ в квартиры сделается свободным навсегда! Не то чтобы доступ этот не был свободен и прежде -- нет, в этом отношении мы новаторами назваться не можем! -- но прежде этот необходимый акт общественной безопасности производился как-то грубо, а потому казался неестественным. Охочий человек молча приходил в квартиру, молча же отмыкал помещения, и на вопрос; чего вы ищете? не мог даже ответить порядком, какая вещь из квартирной обстановки ему приглянулась. Разве такая форма ограждения домашнего очага может быть названа удовлетворительною? Напротив того, теперь, благодаря нашему просвещенному содействию, тот же охочий человек совершит то же самое, но при этом скажет: по слухам, в этой квартире скрывается злая и порочная воля -- извольте представить ключи! Кто же позволит себе найти это требование ненатуральным? "
" Прекрасно сделали, что зашли; я и то уж думал за вами посылать, -- приветствовал нас Иван Тимофеич, -- вот комиссию на плечи взвалили, презусом назначили... Устав теперича писать нужно, да писатели-то мы, признаться, горевые!
-- А можно полюбопытствовать, в чем состоит предмет занятий комиссии?
-- Благопристойность вводить хотят. Это конечно... много нынче этого невежества завелось, в особенности на улицах... Одни направо, другие -- налево, одни -- идут, другие -- неведомо зачем на месте стоят... Не сообразишь. Ну, и хотят это урегулировать...
-- Чтобы, значит, ежели налево идти -- так все бы налево шли, а ежели останавливаться, так всем чтобы разом? -- выразил Глумов догадку.
-- То, да не то. В сущности-то оно, конечно, так, да как ты прямо-то это выскажешь? Нельзя, мой друг, прямо сказать -- перед иностранцами нехорошо будет -- обстановочку надо придумать. Кругленько эту мысль выразить. Чтобы и ослушник знал, что его по голове не погладят, да и принуждения чтобы заметно не было. Чтобы, значит, без приказов, а так, будто всякий сам от себя благопристойность соблюдает.
-- Трудная эта задача. Любопытно, как-то вы справляетесь с нею?
--- Да вот вчера "общие положения" набросали, а сегодня и "улицу" прикончили. Написали довольно, только, признаться, не очень-то нравится мне!
-- Помилуйте, Иван Тимофеич, чего лучше! -- обиделся Прудентов, который, по-видимому, был душою и воротилой в комиссии.
-- Порядку, братец, нет. Мысли хорошие, да в разбивку они. Вот я давеча газету читал, так там все чередом сказано: с одной стороны нельзя не сознаться, с другой -- надо признаться, а в то же время не следует упускать из вида... вот это -- хорошо!
Иван Тимофеич уныло покачал головой и задумался.
-- Да, нет у нас этого... -- продолжал он, -- пера у нас вольного нет! Уж, кажется, на что знакомый предмет -- всю жизнь благопристойностью занимался, а пришлось эту самую благопристойность на бумаге изобразить -- шабаш!
-- Да вы как к предмету-то приступили? исторический-то обзор, например, сделали? -- полюбопытствовал Глумов.
-- Какой такой исторический обзор?
-- Как же! нельзя без этого. Сперва надобно исторический обзор, какие в древности насчет благопристойного поведения правила были, потом обзор современных иностранных по сему предмету законодательств, потом -- свод мнений будочников и подчасков, потом -- объяснительная записка, а наконец, уж и "правила" или устав. "
" Прудентов, целым рядом неопровержимых фактов, доказал, что наша благопристойность так близко граничит с неблагопристойностью, что из этого созидается нечто совершенно своеобразное и нам одним свойственное. А кроме того: заграничная благопристойность имеет характер исключительно внешний (не сквернословь! не буйствуй! и т. п.), тогда как наша благопристойность состоит не столько в наружных проявлениях благоповедения, но в том главнейше, чтобы обыватель памятовал, что жизнь сия есть временная и что сам он -- скудельный сосуд. Так, например, плевать у нас можно, а "иметь дерзкий вид" -- нельзя; митирологией заниматься -- можно, а касаться внутренней политики или рассуждать о происхождении миров -- нельзя".
" требуется теперича, чтобы мы, между прочим, и правила благопристойного поведения в собственных квартирах начертали -- где, спрошу вас, в каких странах вы соответствующие по сему предмету указания найдете? А у нас -- без этого нельзя.
-- Правда! -- торжественно подтвердил Иван Тимофеич.
-- Правда! -- откликнулись и мы.
-- Иностранец -- он наглый! -- развивал свою мысль Прудентов, -- он забрался к себе в квартиру и думает, что в неприступную крепость засел."
" О благопристойном поведении на улицах и площадях:
Ст. 3-я. Все вообще площади, улицы и переулки предоставляются в распоряжение публики; а посему обывателям не возбраняется посещение их, как для прогулок, так и для прочих надобностей, кроме, впрочем, вводящих в соблазн.
Ст. 6-я. Разрешается, при встрече с знакомыми, остановившись или по желанию и продолжая совместно путь, вступать в приличный разговор. При сем под выражением "приличный разговор" следует разуметь: а) воспоминания о приятно проведенном времени; б) предположения о возможности такого же времяпровождения в ближайшем будущем; в) расспросы о здоровье начальствующих лиц, а равно родных и близких, не опороченных по суду; г) воспоминания о слышанном и виденном на экономических обедах; д) анекдоты из жизни цензоров Красовского и Бирукова; е) рассказы из народного быта и ж) вообще всякие легкие изречения, кои не могут подать повода для превратных толкований. Но "критика" безусловно возбраняется. "
Ст. 18-я. Проходя мимо памятников, надлежит, замедлив шаги, изобразить на лице восторженность. Если же, по причине охлаждения лет или вследствие долговременной и тяжелой болезни, восторженность представляется трудно достижимою, то заменить оную простою задумчивостью. Как восторженность, так и задумчивость будут в сем случае служить доказательством твердого намерения обывателя уподобиться сим героям, дабы впредь проводить время так, как оные при жизни своей проводили, за что и удостоены от начальства монументов. "
"Стоит только подпустить в "Устав" с воробьиную погадку "злой и порочной воли" (а это вполне теперь от нас зависит), и доступ в квартиры сделается свободным навсегда! Не то чтобы доступ этот не был свободен и прежде -- нет, в этом отношении мы новаторами назваться не можем! -- но прежде этот необходимый акт общественной безопасности производился как-то грубо, а потому казался неестественным. Охочий человек молча приходил в квартиру, молча же отмыкал помещения, и на вопрос; чего вы ищете? не мог даже ответить порядком, какая вещь из квартирной обстановки ему приглянулась. Разве такая форма ограждения домашнего очага может быть названа удовлетворительною? Напротив того, теперь, благодаря нашему просвещенному содействию, тот же охочий человек совершит то же самое, но при этом скажет: по слухам, в этой квартире скрывается злая и порочная воля -- извольте представить ключи! Кто же позволит себе найти это требование ненатуральным? "